Ант Скаландис - Охота на Эльфа [= Скрытая угроза]
Мы залегли и снова чего-то ждали.
Очуметь! Как долго я все это рассказываю! А ведь на деле-то все произошло в считанные секунды. Я потом часто пытался анализировать, где мы ошиблись.
Мог ли я, например, что-то сделать, когда русский мальчик, вырвавшись из маминых объятий, с плачем кинулся к раненому ослику?
Мог ли я что-то, сделать, когда связной с мрачной рожей по кличке Семнадцатый кинулся на перерез?
Если честно, я просто не понял, что происходит, а когда понял, было уже поздно.
О самых гнусных, о самых подлых вариантах почему-то забываешь в последний момент. Привычка мерить по себе неистребима, особенно в бою. Как правило, чтобы победить ты должен считать противника сильнее себя, и это правильно: зазнайство — плохой помощник. Но как учесть, что иногда противник оказывается просто трусом?..
Семнадцатый держал мальчишку левой рукой за горло, прижимая к себе изо всех сил — так и удушить можно, а к виску несчастного вплотную придвинул пистолет.
Требование его оставалось прежним:
— Бросьте оружие!
Только голос стал тоньше, истеричнее.
Двое ещё не подстреленных грубо оттолкнули мать, в отчаянии ринувшуюся к сыну. Понять её было можно, но глупость она совершала ужасную. Я успел натерпеться страху, глядя на эту сцену — от подобных придурков вполне естественно ожидать чего угодно, и вероятность случайного или неслучайного выстрела росла с каждой секундой.
Шум стоял несусветный, кричало сразу несколько человек, плюс один раненый осел, плюс козлы и ещё утки с курями — Содом и Гоморра!
«Когда приедет полиция — а она в Берлине приезжает быстро, тут вам не Москва — хуже станет сразу всем», — смекнул я и тихо скомандовал ребятам:
— Бросайте оружие.
А потом добавил зачем-то:
— Убьет же он мальчишку.
Как будто и так непонятно было…
Курды работали вполне профессионально. Обыскали каждого, обезоружили, браслетки защелкнули за спиной, сцепили меня с Филом, а Циркача — почему-то со Шкипером и Пиндриком. Не били, хотя и могли — некоторые за своих погибших друзей начинают мстить сразу.
И мерзкий Семнадцатый продолжал держать мальчонку до тех самых пор, пока нас не затолкали в красные «бээмвухи». Вот тут и подъехал господин Матвеев. Попозже. Как и обещал. На двух машинах.
И сразу началась торопливая перегрузка. Голубой каблучок «ситроен-берлинго» не задействовали — некогда было, да и схема действий со всей очевидностью изменилась кардинально. За какую-нибудь минуту все пачки перекидали из одного броневика в другой, машины были поставлены открытыми задними дверями друг к другу. А момент передачи денег как-то ускользнул от нашего внимания. То есть, похоже, никто и никому денег вообще не передавал.
Потом нас не слишком грубо, но резко выдернули из салонов «БМВ» и затолкали в кузов бронированного «ивеко», где покоилась теперь взрывчатка. Сопровождающих не посадили ни одного. Оно и понятно: убить такого охранника в темноте, с тем чтобы отобрать его оружие — в общем, не проблема для профи, даже в наручниках, а вот удрать из броневика, когда задвинут внешний засов — задача практически нереальная.
Короче, все машины рванули с места аккурат в тот момент, когда вдалеке послышалась полицейская сирена. Впрочем, насчет всех машин, это я погорячился, конечно. Во-первых, мы ничего не видели и могли догадываться об обстановке лишь по звуку моторов. Во-вторых, «ауди» отъехала раньше, так и не проявив никаких признаков активной реакции на происходящее. И, наконец, принадлежащие нам машины вряд ли вообще куда-то уехали без хозяев. Подозреваю, что убитых и раненых курды забрали с собой, а осла скорее всего пристрелили, чтоб не мучился, во всяком случае, кричать он в какой-то момент перестал.
* * *Ехали мы совсем недолго. Очевидно, даже из Кройцберга не выбрались. От двери машины до двери подвала, у которого остановился броневик, было буквально меньше метра, и за короткие два шага, верти головой или не верти, а понять где мы, не представлялось возможным. Да это было и не важно. Важнее было разобраться, с кем мы.
Подвал оказался слабо освещенным, пыльным, но сухим. Больше всего он походил на склад, с которого недавно вывезли весь товар, а нового ещё не доставили. У той стены, где была дверь и выключатель, стоял ещё и стол с единственным стулом. На столе громоздились какие-то папки, и прилепился на краешке телефонный аппарат. Судя по проводу, тянувшемуся от розетки, исправный. Больше в помещении не было ничего.
Нас посадили на пол под противоположной стеной. Семнадцатый велел не вставать без крайней надобности, точнее без приказа. Других пожеланий не озвучил и быстро покинул помещение. Вместо него появились два бородача с автоматами, один остановился у двери, другой занял позицию у стола. Лица у обоих были предельно равнодушными.
И очень быстро выяснилось, кто здесь главный.
В дверь стремительно влетел господин Матвеев и притворил её за собой. Сел к столу, закурил, предложил и нам. Фил не отказался, тем более, что это были его любимые — «Кент», белые, самые легкие. Фил в последнее время на почти безникотиновые перешел, о здоровье начал задумываться.
— Как-то все у нас пошло наперекосяк, ребята. Вам не кажется? — произнес наконец Матвеев.
— Кажется, — согласился я. — Мы собирались работать вместе. А работаем почему-то друг против друга. Это кому-то нужно?
— Это кому-то нужно, — повторил Матвеев с утвердительной интонацией, но раздумчиво и печально. — А кто, как говорят дети, первый начал? — вскинулся он вдруг. — Кто?!
Тогда и я разозлился:
— Как говорят дети, западло приставлять пушку к виску десятилетнего пацана на глазах у его матери!
— Ах, оставьте, Большаков, — жеманно поморщился Матвеев. — О чем вы говорите? При совершении массовых убийств погибают дети какого угодно возраста вплоть до внутриутробных эмбрионов. Или вам до сих пор удавалось исполнять теракты, в результате которых люди вообще не умирали? Поделитесь опытом, милейший!
Я прикусил язык. Вот черт, забыл в какой роли мы здесь выступаем! На Циркача тянул, а сам несу хрен знает что!
— Терпеть не могу трусов, — пробурчал я, чтобы как-то закрыть эту тему.
— Это не трусость, дружище. Это тонкий расчет. Семнадцатый не видел иного способа остановить вас. Я, честно говоря, тоже не увидал бы. Ну, ладно, я ведь задал вполне серьезный вопрос. Кто первый начал? Вы пришли с оружием, которого мы вам не выдавали. Это очень плохо, ребята. Вы затеяли двойную игру. Считайте, не получилась.
— Чего вы хотите? — спросил я.
— Ну, во-первых, выполнения обязательств, взятых на себя каждой из сторон. Точнее, нет, это как раз во-вторых. А во-первых, я хочу знать, откуда у вас оружие.
— Купили, — заявил я внаглую. — Нам не понравились ваши люди, мы решили подстраховаться.
— Ай-ай-ай! Как нехорошо врать. Семнадцатый предупреждал вас насчет оружия. Какая, к черту, могла быть подстраховка?! Это просто двойная игра. И второе. Может, это в России сегодня продают спецназовские пистолеты на рынке рядом с картошкой, а здесь, в Германии подобное оружие на очень строгом учете. И не вздумайте рассказывать мне, что вы протащили эти немецкие стволы через границу, когда прилетели сюда по обычным красным паспортам!
— Нет, мы купили их здесь, — упрямо повторил я.
— У кого?
— А это так важно?
Обычно подобные вопросы с милой улыбкой на лице задавал Циркач, но сегодня я взял на себя его роль. Циркач мрачно молчал. Он готов был, по-моему, только материться и проклинать всех вокруг.
— Значит, так, ребята, — объявил Матвеев, демонстративно игнорируя мой риторический вопрос, — я человек интеллигентный. Я вас ногами по лицу бить не буду. Просто сейчас позвоню, и через десять минут мне принесут пару ампул и шприц. Все что мне нужно узнать, я узнаю. Всегда и ото всех. Понятно?
— Понятно, — сказал я. — А что за препарат? На меня не все действуют.
— А на других? — похоже он воспринял всерьез мою последнюю импровизацию.
На самом деле я просто тянул время. Помолчал немного, потом сказал:
— А другие ничего не знают.
— Предлагаете проверить? — он протянул руку к телефону и взял трубку.
— Еще я все знаю, — неожиданно заговорил Циркач. — Но не успею сказать. Крошка убьет меня. Он умеет. Он обязательно найдет способ даже со связанными руками…
Циркач нес чудовищную ахинею, и я был благодарен ему. У меня появлялась дополнительная возможность подумать. Но время таяло.
Матвеев тоже не слишком-то слушал Циркача, он уже набрал номер и теперь отдавал кому-то распоряжения по-немецки. Серьезный мужик. Слов на ветер не бросает.
О том, чтобы говорить правду, не могло быть и речи. Оставалось несколько вариантов. Первый. Сослаться на убитую Монику. Но это легко и быстро проверялось — слишком много общих знакомых. Вариант второй. Сказать, что оружие обеспечили нам люди Мышкина. Если даже Матвеев знает, кто такой Мышкин, проверка займет достаточно долгое время, но в итоге Мышкин (при всем уважении к Циркачу и его осведомленности в делах «Сферы») вряд ли примет нашу сторону. Опять плохо. Третий вариант. Приплести Павленко (обещавшего помочь) и его людей в Бонне. Опасный блеф. Ведь мы так и не поняли: они сидели в «хаммере», или в «ауди», или их вообще там не было? Наконец, оставалась возможность назвать Эльфа. Вариант представлялся самым рисковым, но и самым многообещающим.
